Городской интернет-портал Ржев

Maria

Рыская по мировой Сети, случайно обнаружила на "старом сайте" ржевской газеты "Быль нового Ржева" интереснейшие записи Андрея Симонова под названием "Воспоминания коренной ржевитянки".
Очень надеюсь, что он как автор статей и главный редактор газеты не будет иметь возражений относительно их размещения на нашем Ржевском городском Интернет-портале. Записи интересны особенно для тех, кто знает город и желает ему успешного развития.
Воспоминания опубликованы в номерах 50, 51 и 52 "Были нового Ржева" за 2011 год.

ВОСПОМИНАНИЯ КОРЕННОЙ РЖЕВИТЯНКИ, часть 1
Автор Андрей Симонов

Очевидец

Варвара Васильевна Вишнякова родилась 4 декабря 1921 года. Она успела пожить в Ржеве, который мы потеряли. Ведь после войны от города мало что осталось. Поэтому ее воспоминания интересны — она очевидец довоенной ржевской жизни. Тем более что 90-летняя Вишнякова обладает прекрасной памятью. Вот ее рассказ.

Отец

— Мои родители появились на свет в один год — 1892-й. Папу звали Василий Всеволодович Симонов, он рано потерял отца, в 1904-м. 12-летний Вася помогал матери растить еще двух сыновей и трех дочерей. Юношей его отдали в услужение купцу Волоскову, который жил на улице, ныне называющейся Волосковская горка. Его обязанностью было ухаживать за цветами, а еще он был наставником сыном купца. Папа рассказывал, что родители, балуя дитя, купили ему жеребенка. Волосков-младший в сопровождении отца раскатывал по Ржеву в повозке, запряженной этим жеребцом. Причем купчишка предпочитал ездить по самой пыли, так что возвращались грязные по уши. Сын Волосковых закончил мужскую гимназию. Отец же нигде не учился, но умел читать и писать. У купца был магазин на большой Торговой площади, и он стал приучать папу к торговому делу. Потом вся жизнь его была связана с торговлей.

Отец долго не женился, поскольку надо было выдать замуж сестер. Папа вспоминал, что возле Торговой площади жила купчиха Болоболина, к которой бедные ржевитяне приходили за помощью: на свадьбу, похороны. Отец торговал тканями. Когда Болоболина делала покупки в его магазине, он доставлял их домой. Купчиха каждый раз давала 50 копеек — большие по тем временам деньги. Моя бабушка по отцовской линии была стряпухой. Ее приглашали готовить еду на юбилеи, свадьбы, похороны. Платили за работу и еще давали с собой остатки со стола. Женился папа в 27 лет.

Мама

Девичья фамилия мамы Берсенева. Саму звали Ольгой, отца — Николаем, ее маму — Елизаветой. У мамы было восемь братьев и сестра. Дедушка летом ловил рыбу, у него была лодка. Часть рыбы шла на продажу купцам, та, что похуже, себе. Мама рассказывала, что однажды засолили целую бочку уклейки. Зимой дедушка прял веревки. После революции дедушка продолжал заниматься рыболовством на Волге вместе с сыновьями. Младший брат матери Шура был единственным, кто учился в школе. За хорошую учебу ему даже давали бесплатные билеты на каток на площади. После окончания школы он поступил в Тимирязевскую академию. Вся семья помогала. После окончания вуза Александр Николаевич участвовал в строительстве канала Волга — Москва, жил в Дмитрове. Позже женился на москвичке и переехал в столицу. Запомнила его адрес: Самотечная площадь, Божедомский переулок, Семинарский тупик. Остальные братья и сестра мамы жили в Ржеве.

Тетерино

Когда родители поженились, стали жить у папы в Тетерине. Наш адрес был таким: ул. Первая Тетеринская, дом 14. Тетерино состояло из трех рядов домов, с проулочками, выходящими к Волге. Всего было 70 домов. Жили в основном бедно. У большинства наших соседей было по пять-шесть детей. В нашей семье тоже было пять детей, но мой брат умер, когда был маленький. Я родилась в 1921 году. Мы держали корову, поросенка, была собака. Молоко и молочные продукты в основном продавали. Творог я, например, ела только по большим праздникам, таким, как Пасха. Воду носили из Волги, канализация была выгребная, обогревались печами. Электричество строго экономили, стояло устройство, отключающее энергию в случае перерасхода. Дом наш состоял из двух комнат, кухни и прихожей. С нами жила бабушка — папина мама.

В Тетерине был магазин, стояла старая часовня, угадывались остатки могил. В часовне женщины делали ремонт и при помощи завода «Красная звезда» устроили красный уголок. Там проводились собрания. Детей было много. Лето мы проводили на Волге, зимой катались на коньках, привязанных к валенкам, и санках. Играли в третий лишний, лапту, 12 палочек. Ребята купили сетку и оборудовали волейбольную площадку.

Наводнение

Один год было большое наводнение. Ближние к Волге дома подтопило, в нашем доме, стоявшем во втором ряду, вода стояла в подвале. Многих жителей Тетерина переселили в школы, мы ушли к родственникам, которые тоже жили в Тетерине, но выше. Кстати, один из участков Тетерина звали Симоновка — там жило много Симоновых. Папа сделал на заборе зарубку, куда зашла вода. Но думали, что затопление будет больше, до часовни вода не дошла. Однажды я прочитала, что Тетерино полностью затопило, так, что плавали гробы. Это неправда. После того года сделали искусственную насыпь, которая защищала от затоплений.

Maria

ВОСПОМИНАНИЯ КОРЕННОЙ РЖЕВИТЯНКИ, часть 2
Автор Андрей Симонов

Воспоминания коренной ржевитянки

О своей довоенной жизни в Ржеве рассказывает Варвара Васильевна Вишнякова

Наша семья

У меня три сестры: Шура (1926 года рождения), Валя (1931) и Зоя (1933). Помню, как забирали из роддома Валю. Переплыли на своей лодке Волгу (лодки были у многих) и отправились к больнице на улице Грацинского. Это здание сохранилось до сих пор (старая поликлиника). Мама лежала в палате с матерью И. Ладыгина, которая рожала сестру Игоря Зиновьевича. Когда вернулись и сошли с лодки, я несла Валю на руках. Все встречные просили: «Покажи сестренку». Мне тогда было десять лет. А вот Зоя появилась на свет в больничном городке (там, где и сегодня расположен роддом), который как раз построили. Отец держал канареек, к нам специально приходили их послушать. Несколько раз приходил дедушка заведующей отделом образования И. Кондратьевой. Мама сама шила, поэтому мы всегда были аккуратно одеты.

До Твери по Волге ходил пароход «Шевченко». Мы с папой несколько раз плавали на нем, но сходили или в Зубцове, или в Старице. Это были экскурсии. Иногда летом устраивали пикники в Нижнем бору. Брали с собой самовар и плыли на лодке отдыхать на природе. Правда, обратно лодку приходилось везти на веревке. Также ездили на лодке в баню, но ее построили перед самой войной.

Школа

Первые четыре класса я заканчивала в пятой образцовой начальной школе, которая располагалась на месте нынешнего ТЦ «Фаворит». Четвертая школа, где я училась потом, была гораздо ближе, прямо над Тетерино. Но когда я поступала, начальных классов там еще не было, появились позже. В начальную школу мой путь лежал мимо Успенского храма, краеведческого музея. Иногда ходили через арку, рядом с которой стояла часовенка. Когда мама первый раз пришла на родительское собрание, учитель сказала ей, что я часто опаздываю. На пути в школу подолгу рассматривала витрины магазинов. Потом опаздывать перестала.

Когда перешла в четвертую школу, геологию и минералогию у нас преподавал Бычинский, который одновременно был научным сотрудником музея. В музее я помню часы Волоскова, выставку картин. В микроскоп можно было рассмотреть каплю воды. В некипяченой воде оказалось столько микроорганизмов, что я больше никогда в жизни не пила сырую воду. На месте нынешнего ТЦ «Люкс» был кинотеатр, ходили туда с родителями. Помню фильм «Поднятая целина». Чуть дальше располагался театр, также нередко его посещали. Мне нравились артисты Наумов и Кумагорская.

Городской сад был на улице К. Маркса, там, где сейчас центральная библиотека. В городском саду имелись танцплощадка и летняя сцена со скамеечками. Мы ходили туда гулять. А вот катка на Советской площади при мне уже не было.

Форму в школе мы не носили. Директора часто менялись, пока эту должность не занял Владимир Демьянович Морачевский. При нем восстановился порядок, в классах появились цветы, перед школой — клумбы. Если кто-то разбил стекло, должен был заплатить. Хорошо работал учитель физкультуры А. Дроздов. Анатолий Петрович организовывал соревнования между классами, физкультурные вечера. Нередко мы выезжали в походы по Волге на лыжах, захватив с собой еду. Дроздов из-за полученной в молодости травмы имел дефект речи, гнусавил. Но никто над ним не смеялся, наоборот, слушались беспрекословно, потому что уважали. Школу я закончила на одни пятерки — золотых и серебряных медалей тогда не было. Поехала учиться в Москву.
http://www.newrzhev.ru/articles.php?id=2259

Maria

ВОСПОМИНАНИЯ КОРЕННОЙ РЖЕВИТЯНКИ, часть 3
Автор Андрей Симонов

Институт

В 1939 году я поступила на физико-математический факультет Московского педагогического института имени К. Либкнехта. В столицу добиралась в общем вагоне поезда, билет стоил три рубля. Летом 1941 года мы сдавали экзамены за второй курс. Готовились к последнему, когда объявили войну. По домам нас не отпустили, работали в подмосковном совхозе. В Москву вернулись в августе, в сентябре началась учеба. Однажды, выйдя из общежития, прочитала сообщение информбюро на специальном стенде: положение на фронте тяжелое, враг у стен Москвы. Студенты из восточных городов страны старались покинуть столицу. Мне ехать было некуда, поскольку знала, что 14 октября фашисты заняли Ржев. С третьего курса, помимо учебы, работала на полставки секретарем своего факультета.

20 октября наш институт эвакуировался из Москвы. Ехали долго, три недели жили на квартирах в Муроме, ждали, пока нам подготовят вагон. В начале декабря прибыли в город Ойрот-Тура (нынче Горно-Алтайск). От Бийска ехали на грузовых машинах. Институт перебазировался в двухэтажное здание какого-то учебного заведения, видимо, техникума. Жили мы в рядом расположенном деревянном общежитии. Летом 1942 года работали в подсобном хозяйстве. Меня как работника института послали в совхоз, где разводили маралов. Из их рогов делают лекарство — пантокрин. Месяц заготавливали сено для животных. Осенью учеба продолжилась. Дипломы нам вручили 13 марта 1943 года — раньше, чем в мирное время. Почти весь выпуск отправился в Калининскую область.

Ржев в 1943-м

В начале апреля приехали в Калинин. Трое молодых педагогов, в том числе я, получили распределение в Ржев, двое — в Ржевский район. Поезд довез до городского леса, дальше рельсов не было. Местные жители предупредили, чтобы шли за ними по дорожке, иначе можем взорваться на мине. Волгу преодолели на весельной лодке с перевозчиком-женщиной — именно такой была переправа в первые дни после освобождения. Гороно располагалось в небольшом частном доме на улице Смольной, рядом с Чертовым домом. В двух домах побольше, тут же, были горисполком и горком КПСС. Нас встретила заведующая гороно О. Зверева и направила в гостиницу на улицу Косарова, недалеко от Казанки. Гостиницей был двухэтажный деревянный дом. Наверху жили хозяева, внизу была большая комната для приезжих.

Из всех городских школ пригодными к восстановлению оказались четвертая, где я училась, и Пушкинская. Но в четвертой стояла воинская часть, поэтому в 1943 году она работать не начала. Я стала математиком Пушкинской школы. Переписывала детей на Советской стороне, двое моих коллег — на Красноармейской. Люди жили, где только можно, многие в землянках. Заглянула в свое Тетерино. Несколько домов были сожжены нашими «Катюшами», остальные разобрали немцы. Сохранилась лишь часовня. От моего дома остались печка и фундамент. Валялись наши вещи…

Я с другими педагогами организовывала первый пионерский лагерь. В Ржеве и окрестностях неповрежденного здания не нашлось, лагерь открылся за Бахмутовым, в Прасловской начальной школе, в которой было четыре класса. Мальчики и девочки занимали два класса, еще два были отданы под кухню и столовую. Взрослые жили в сарае на сеновале. Лагерь работал две смены, в середине августа мы вернулись в Ржев.

Учебный год

Первый послевоенный учебный год был очень трудным. Для восстановления школы из ремесленных училищ области были присланы молодые ребята. Старшему, бригадиру, было 18 лет. Помогали ученики во главе с педагогом. Нам выделили дойную корову и лошадь. Когда начали учиться, завтрак состоял из небольшого кусочка хлеба, четверть дольки, слегка посыпанного сахарным песком. Врач определял детей, особенно младших классов, которые сильно голодали в оккупации, они получали молоко. Свет появился лишь в декабре 1944 года, до этого занимались при свете керосиновых ламп. Если стекло лампы разбивалось, новое найти было невозможно, выдавали толстую свечу. Ржевитяне мастерили светильники-коптилки из гильз от снарядов.

Тетрадей не хватало, покупали брошюры, переворачивали и писали между строчек. Одна такая брошюра долго у меня хранилась, пока не попросили в областной краеведческий музей. Учебники были не менее чем на трех человек. Из городов области прислали циркули, линейки, карты. Выпускной класс 1944 года не сфотографировался — не нашли фотографа. Летом 1944 года трое учителей, в том числе и я, а также старшеклассники, осуществляли лесозаготовки недалеко от Сытькова. Высокие деревья шли на строительство домов в Ржеве, а низкие — на дрова.

Победа

В 1945 году закончил школу класс, в котором я была классным руководителем. День Победы стал самым счастливым в нашей жизни. Люди радовались, пели, играли на гармошках. Трибуна тогда была на улице Коммуны, напротив ЧД. Там собрался стихийный митинг. В 1945-м впервые выпускники получали золотые и серебряные медали. Война кончилась, жизнь постепенно налаживалась. Из директоров Пушкинской школы, с которыми поработала, запомнился Я. Гуревич (работал в 40 — 50-х годах). При нем возле школы посадили много деревьев, сирени, оборудовали фонтан, устроили клумбы. Вокруг школы появилась металлическая ограда. Старшие классы готовили концерты. Проводились вечера отдыха, на которые к нам приходили ребята из других школ. При Гуревиче в 1951 году была поставлена опера «Иван Сусанин», которую готовили все педагоги и большинство учеников. В Пушкинской школе я проработала 33 года.

(читайте также часть 1 и 2 выше/всего 3 части рассказа)

Maria

А это уже мои воспоминания по следам В.В.Вишняковой...

Я пошла в первый класс Пушкинской школы в 1957 году.
В 1957-1958 гг. училась в 1 классе.
В 1958-1959 гг. училась во 2 классе.
В 1959-1960 гг. училась в 3 классе.
В 1960-1961 гг. училась в 4 классе.
В это время мы жили на 2-ой Ново-Ямской (Ямская слобода) улице и мне приходилось довольно далеко идти или ехать на автобусе от вокзала Ржев-II до школы. Сходила я тогда на автобусной остановке "Максимка" (ул. М.Горького). Со мной ходил в тот же класс Пушкинской школы друг детства из наших новоямских домов, которого звали Вовка Орлов. След его и семьи Орловых я давно потеряла, к сожалению. Помню, что с 1-го по 4-ый класс у нас была классной руководительницей Анастасия Павловна. Её фамилия выпала из памяти.
Я продолжала учиться в Пушкинской школе до окончания средней школы, но мы жили к тому времени уже на ул. Калинина недалеко от Покровской церкви.

Варвару Васильевну Вишнякову как преподавателя математики с 5-го класса я не помню. Но, видимо, она временами замещала нашу математичку. Внешность В.В.Вишняковой как-то не сохранилась в памяти. Кажется, она была в 60-годах высокой, уже не совсем молодой женщиной (на мой детский взгляд).
Сирени и других деревьев вокруг школы было действительно много.
Сильный и приятный запах сирени в мае месяце до сих пор остался в памяти.
Железная ограда вокруг школы была, это верно. Однако фонтан уже не работал и постепенно приходил в запустение. Он находился перед главным входом в школу. За клумбами в 60-х годах ещё ухаживали школьники. Сейчас цветочных клумб, кажется, уже нет.
В 5-ом или 6-ом классе мы учились во вторую смену с 13:00 час. Перед занятиями поздней весной встречались с подружками и играли на дороге, которая вела к Волге (ул. Калинина), в лапту.
Учиться во вторую смену мне не нравилось, поскольку оставалось мало времени на приготовление уроков и весь распорядок дня как-то шёл "коту под хвост", поскольку утром можно было долго спать. Лично мне было трудно подстроиться под занятия во второй половине дня.
Тем не менее вспоминаю школу с удовольствием, потому что было интересно узнавать новое на уроках.
Патриотическое воспитание 60-70-х годов (октябрята, пионеры, комсомольцы), точно такое, наработки которого сейчас используют в ржевских школах, было скучным, большинству школьников не нравилось и терпели его лишь потому, что так надо было со стороны учителей, и от участия учеников в которых так или иначе зависели школьные отметки.
Хорошо помню, как нас, в составе нескольких классов, сняли зимой с уроков где-то в середине 60-х годов и повели в музей, который организовал и только что открыл Н.М.Вишняков в здании Оковецкого храма. В музее было ещё мало экспонатов, стояла холодина и пахло побелкой и краской. Висели картины на стенах и стояли чучела зверей местной фауны. Меня поразили большие картины о жизни ржевитян до революции. Об этом я ничего не знала. О последней войне и последствиях для города учителя истории в школе рассказывали мало и неувлекательно. Наверное, поэтому моя детская память фактов не сохранила и я была очень удивлена масштабам боёв под Ржевом и присутствием в 1941-1943 гг. целой группировки Вермахта под Ржевом и в самом Ржеве, когда в 90-х годах открыли российские архивы и появились книги и статьи о Ржевской битве.
С тех пор (примерно с 2000 года) интенсивно интересуюсь военными событиями города и района.

Sofy

Мать моя, тоже, училась в Пушкинской школе. Не уверена, что все школьные годы она именно в этой школе провела, но какое-то время точно. И упоминала, не раз, Варвару Васильевну - с большим уважением. Конкретики не помню уже, но, вроде бы, Варвара Васильевна была её классной руководительницей.
И вот фото матери и её одноклассниц. Ориентировочно, это год 1947 плюс-минус 2.