Rambler's Top100
Поиск  


Список форумов Городской интернет-портал Ржев Городской интернет-портал Ржев
Ржевский Форум
 
 Наблюдаемые темыНаблюдаемые темы   FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы  medals.phpНаграды  ИзбранноеИзбранное   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Мой Ржев - в годину лихолетья
На страницу Пред.  1, 2, 3  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему   вывод темы на печать    Список форумов Городской интернет-портал Ржев -> Книги о Ржеве
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Пн Окт 10 17:56:51 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Открывшаяся нашему взору панорама

Первая декада апреля 1942 года.
На Волге ледоход, но он не приносит нам, ржевитянам, того тихого и радостного возбуждения, которое водворялось всегда на реке в такие дни в той, отдалившейся от нас мирной жизни.
Как-то погожим днём мы с мамой спешим по каким-то нашим безрадостным делам и своим маршрутом выходим на крутой берег Волги. Открывшаяся нашему взору широкая панорама заставляет нас остановиться и замереть в немой скорби. На реке сплошные движущиеся поля, воды не видно. Огромные льдины плывут с верховий, а на них распластанные, застывшие в неестественных позах трупы наших солдат! По зеленовато-серым синелям различаем и немцев, но их значительно меньше. По отдельным, впечатанным в лёд моментам прошедших боёв, видим, что дело доходило и до рукопашной. Но большинство наших героев погибло на этом ледяном открытом пространстве так и не дойдя до вражеских окопов.
Так река, в белом цвете вперемешку с бурыми пятнами на снегу от пролитой солдатской крови, открывает нам свою мрачную тайну. Мы стоим и плачем молча, не скрывая друг от друга слёз. Потом в подавленном настроении медленно бредём домой.

Во второй половине апреля лёд сошёл. И с приходом весеннего тепла мы опять начинаем ходить по деревням в поисках пропитания. Город со всех сторон был окружён нашими войсками и оставалось единственное направление, куда выпускали – это в сторону речки Сишки по Торопецкому тракту.
Вышли мы тогда втроём: я, Зина и брат Валя. У пожарного извоза по деревянному мосту перешли Волгу. Мы знали, что уже начали работать лодочные перевозы под Казанским спуском и перед фабрикой Ральфа, но там переправляли на другой берег только за соль. Всё это как-то передавалось по слухам. Дошли мы до известкового завода и узнали, что там много немцев. На мост не пошли, решили перейти речку, стали искать брод. И за очередным поворотом ручья перед нами открылась страшная картина, как будто кто-то забыл закрыть занавес после окончания кровопролитного побоища. На противоположном высоком берегу, зацепившись за ветки кустов в одном нижнем белье и в разных позах, висели и лежали трупы наших солдат, застывшие в предсмертных судорогах. Некоторые успели добежать до ручья, но здесь их настигали губительные вражеские пули. Видимо, немцы застигли их врасплох так, что командиры не успели организовать оборону. Как такое могло случиться? Этот вопрос немым комом вставал в горле. *)

*) Много позже, читая воспоминания участников боёв на Ржевской земле, мне удалось узнать, что в районе известкового завода эта трагедия произошла где-то в начале февраля 1942 года с бойцами 1215 стрелкового полка 365 стрелковой дивизии, которая формировалась на Урале.

Мы пробирались в гробовой тишине между трупами. Только молодой тонкий ледок предательски трещал под нашими ногами. Наконец вышли на дорогу, изъезженную немецкой колёсной и гусеничной техникой. Кое-где были видны воронки от снарядов и авиабомб, начавшие уже заполняться ржавой талой водой. И пошли дальше, толком не зная куда, лишь бы найти какую-нибудь не спалённую войной деревеньку. И так в конце-концов дошли до деревни Кокошкино, А там все жители по схоронам сидят, говорят: «Куды вы, ребяты, припёрлись? Здесь фронт и идут бои!»

Но нам делать нечего, пустыми возвращаться нельзя, и мы пошли на гору туда, где раньше стояла церковь, а около неё памятник герою войны 1812 года генералу Сеславину. Отсюда с высоты птичьего полёта нам открылась широкая панорама с видом на Волгу, уходящие вдаль, беззащитные в своей наготе берёзовые рощи дополняли среднерусский пезаж. А чуть дальше от разбитой церкви мы увидели жуткое, незабываемое зрелище. Перед нами было широкое поле, всё изрытое глубокими воронками от авиабомб, а на нём, как поваленные деревья, лежат сплошь и рядом убитые наши воины. Мне особенно запомнился молодой лейтенант в портупее. Он лежал на спине, широко раскинув руки, с остекленевшими, открытыми глазами.
Осколок, видимо, летел по касательной траектории и вскрыл ему черепную коробку, потому что чуть дальше от головы лежали целиком его мозги. Поражённая такой скорой трагической смертью, я остановилась возле этого убитого офицера, и в это время вдруг начался артобстрел. Близко от нас на поле стали рваться снаряды. Это наша артиллерия вела беглый огонь. Мы кинулись на спуск к реке Сишке, потом по грунтовой разбитой дороге поднялись опять в деревню Кокошкино. Обменяли соль на картошку и поспешили возвратиться в истерзанный пожарами и бомбёжками наш родной город Ржев.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Вт Окт 11 19:40:19 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Встреча брата с партизанским связным

Прошла ещё пара недель. Наступил месяц май. Где-то после 10-го числа нам удалось раздобыть и посадить на грядках немного свеклы, других семян просто не было. До сбора урожая ещё далеко, а менять из тряпок у нас уже было нечего. И поэтому Вале пришлось собирать окурки, потрошить их, и так набиралась где-то почти пачка табака. В деревнях очень ценился табак и соль, которую мы нашли в обгоревшем государственном амбаре.
Ходили обычно впятером: я, Валя, наши квартиранты Шура и Зина, и ещё Зина Румянцева. Старались выходить рано и, пройдя через весь город, шли на Мелеховский переезд, а потом вдоль железной дороги до станции Панино, затем направо в лес. Там в лесу осталось три пустых дома. Мы их пробегали. Также пробегали деревню Лебедево, где всегда было много злых немцев (наши партизаны убили здесь одного). Поэтому мы проходили её, не задерживаясь. Шли по дороге до деревни Курьяково, а от неё до станции Осуга рукой подать. Ночевать не пускают и мы бежим к реке Осуга. Там на берегу была лодка, на ней мы переправлялись на другой берег. Выбирали самый бедный дом и просились ночевать. Нас пускали и иногда даже давали по лепёшке, выпеченной обычно из гнилой картошки. Мы были и этому несказанно рады. Постелив на пол свою ветхую одежонку, мгновенно засыпали. А утром дальше в путь. Всё искали затерянные в лесах, не потревоженные войной деревни.

Толком не зная, где линия фронта, однажды дошли до города Гжатска (ныне Гагарин), где шли сильные бои и была слышна беспрерывная канонада. Жители одной разбитой деревни настоятельно не советовали идти дальше, и мы стали пробираться к станции Новодугино. Подходя к лесу, увидели немцев. И они тоже нас засекли. Фрицы на трёх телегах. Стоят, смотрят по сторонам, а впереди длинная лесная дорога. Я поняла: боятся партизан. Когда мы подошли, они нас распределили на три подводы и, испуганно озираясь, молча погнали лошадей через лес. Таким образом, мы в первый раз попали в Новодугино и ушли от линии фронта. Карты районов тогда совсем не знали, да я и не помню, чтоб до войны они где-то продавались, поэтому шли наугад, опрашивая местных жителей. Так, случайно один раз попали на временный немецкий аэродром, но вовремя спохватились и успели уйти. Потом помню, мы перешли железнодорожную линию у станции Новодугино и долго шли, пока не попали в вековой лес. Уже смеркалось, а мы всё шли по заросшей травой и мелким кустарником, почти незаметной, дороге. Иногда попадали в какую-то болотину. И это всё в дремучем лесу...
И вдруг деревня! Правда совсем небольшая, домов десять, двенадцать. Увидев оборванных и исхудавших детей, люди кинулись к нам и разобрали по домам. Кормили до упаду: яйца, творог, молоко. И не верили, что где-то идёт война! Мы там прожили три дня, а потом тем же путём вернулись в Ржев, чтобы рассказать маме об этом чуде. Сколько раз мы мы после этого заходили в этот лес, на эту дорогу (или нам только это казалось), но так больше и не нашли той хлебосольной деревушки. Как сквозь землю провалилась! Скитаясь от деревни к деревне и прося милостыню, мы больше всего хотели встретить партизан и хоть чем-то помочь многострадальной Родине.

И такой случай скоро представился моему братишке Вале (Демьянову Валентину Александровичу). Вот что он рассказал мне, возвратясь домой после долгих хождений по миру за милостыней: «Я оказался в какой-то деревне восточней станции Новодугино. Из крайнего дома мне навстречу вышел мужчина. Одет он был не по-деревенски. Лицо благородное с усами, как у Чапаева. Я подумал, что это учитель или сельский фельдшер. Он пригласил к себе в дом и, усадив к столу, дал большую дольку ржаного хлеба. Я с жадностью ел, а он меня расспрашивал: где фронт, и много ли немцев во Ржеве? Я понимал, что такие вопросы задавал он мне не случайно, и подробно рассказывал всё, что видел и знаю. В частности, его интересовало, где находятся вновь наведённые немцами мосты через Волгу и какой там заведён пропускной режим? Где располагается комендатура и полицейские участки? На каких улицах и у каких домов я видел их легковые машины? И многое другое.
Поинтересовался, курю ли я? Я сказал, что не курю, но табак дома есть. Он очень обрадовался и пообещал, что если я принесу ему табак, то он даст мне за каждую пачку по четыре с половиной фунта ржи. На прощание дал мне ещё дольку хлеба и попросил на обратном пути быть повнимательней, всё подмечать. Сказал, что будет ждать моего возвращения. На этом мы расстались, и я пошёл в сторону дома. Пройдя несколько километров, нашёл в небольшом перелеске несколько грибов. В одном доме увидел хозяйку и предложил ей грибы. Она с радостью взяла их, а мне дала горбушку хлеба и перьев лука. Это было очень кстати, так как впереди было более 70-ти километров пути. Проходя деревню, в одном палисаднике я увидел поспевающую смородину. Дома у нас тоже росло несколько кустиков. Она мне очень нравилась с довоенных лет. Я прибавил хода и в такт шагам твердил одно и то же: «На крыльях лечу, смороды хочу!» Это прибавляло мне силы и отвлекало от других мрачных мыслей. Та я «долетел» до дома.»

Мой брат сдержал данное им обещание. Уже через день он засобирался обратно, положив в наволочку 4 пачки табака, а в карман лезвие столового ножа без ручки. Первый ночлег у него был в деревне Вараксино, которая расположена на реке Осуга. В то время там стояла немецкая кавалерийская часть, и этот факт не остался без его внимания. Второй ночлег был в копёшке сена. С помощью какого-то внутреннего чутья брат выбирал именно ту дорогу, которая и привела его в нужную деревню. Валя без труда нашёл дом с небольшим балконом с южной стороны. Хозяин встретил его очень приветливо, как старого знакомого, обрадовался табаку и ещё больше, как показалось брату, тем сведениям, которые ему удалось раздобыть. В силу изменившихся обстоятельств больше они не встретились. Как сложилась судьба этого, по всей видимости, партизанского связного, мне неизвестно.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Ср Окт 12 19:30:42 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Конец июня, голод продолжается

Всё той же ватагой мы собираемся и ходим в Смоленскую область по деревням. Побираясь, проходим за день 35-40 км. Мама научила нас как просить: «Подайте милостыню, Христа ради!» И никто из смолян не отказывал. Почти все, к кому мы обращались за подаянием, были очень хорошие, добрые люди. Как-то раз брату Вале повезло. Ему удалось сменять табак на льняное семя. И мы пошли с ним на улицу Революции, там работала маслобойка. Хозяин этой маслобойки был очень добрый пожилой человек. Он всё показывал, как и что надо делать, и сам помогал нам. Сначала в сарае мы жарили в жаровне это семя. Потом толкли его в ступе. Затем ссыпали в холщёвый мешочек, клали его между двумя болванками. После этого хозяин сам крутил колесо и в противень вытекало льняное масло, а в мешочке оставался только жмых. Запомнилось, что он, жалеючи, что-то мало тогда с нас взял. Мы горячо поблагодарили хозяина маслобойки и ушли очень довольными. Недаром в народе говорится, что «лето красное пришло». В то время это выражение приобрело для нас очень конкретный, животворящий смысл. Благодаря урожаю на нашем огороде, мы имели возможность варить суп из свекольной ботвы. Туда же добавляли немного льняного масла, и получалась очень даже съедобная похлёбка. Кто поверит? Втроём за день мы съедали полтора ведра!

Начало июля месяца 1942 года.
К этому времени относятся воспоминания моего младшего брата Вали.
«Улица Бехтерева. Мои друзья: Селява Толя и братья Ермаковы, Витя и Толя. Когда город не обстреливает артиллерия и наступает временное затишье, мы собираемся где-нибудь на канаве. Рассказываем, кто и что видел, слышал. Жрать все хотят, как голодные собаки, а жрать нечего. Посередине квартала двухэтажный бывший купеческий дом. Немцы заняли его под колбасный цех. Утром привозят туда силой отнытых у крестьян коров, а под вечер развозят по своим воинским частям уже свежую колбасу. Отходы никому не отдают, всё увозят! Даже копыта и рога. Мы теряемся в догадках. Может быть, в лагерь для наших военнопленных?**)

**) Ржевитяне знали это страшное место на территории бывшей базы «Заготзерно». Здесь каждый день люди десятками умирали от тифа и голода. Лютой зимой они находились под открытым небом. Летом в этом чёрном квадрате, огороженном колючей проволокой, даже трава до земли была съедена. А на деревьях на высоту человеческого роста была содрана кора. В центре лагеря угрожающе маячила виселица, готовая каждый час принять новый груз.

Наш собачий нюх ведёт нас туда, к колбасному цеху. Около него несколько солдат. Двое упражняются боксом. Остальные шумно болтают, подтрунивая. Дерутся, как выяснилось, француз и финн, ростом одинаковые. Француз – кудрявый с тёмными волосами, финн – круглолицый, рыжий. Больше ударов пропускает финн, даже появилась маленькая ссадина на лице. Большинство болеет за француза. И вдруг начался артобстрел. Немцы кинулись в землянку. Она была рядом, за тротуаром. А мы разбежались по своим домам. Когда снаряды летели через нас, мы не обращали внимания, определяя это по звуку. Если же звук быстро усиливался, то в одну секунду падали наземь, а дальше ползли в кювет. Артподготовка когда-нибудь кончалась, и мы как по сговору выходили на улицу смотреть. Против раймага, где раньше была Ильинская церковь, лежал мужчина без признаков жизни. Снаряд упал на мостовую и весь пошёл в осколки. Мы пошли в сторону Калининских домов. Где-то на следующем перекрёстке лежал ещё один убитый. Не доходя метров сто до Калининских домов видим движение. По центру мостовой идёт мальчик лет одиннадцати-двенадцати (почти мой ровесник) в немецкой солдатской форме, а за ним высокий офицер. Мальчик шагает с гордо поднятой головой, с чувством арийского превосходства поглядывая на нас, «унтерменшен» (народ низшей расы).***)

***) Гитлер объявил, что русские являются народом низшей расы и по этой причине не заслуживают человеческого обращения.

Слева, по ходу нашего движения, был базар. И там происходило что-то непонятное. Кто-то из моих друзей громко крикнул:»Облава!», и мы со всех ног бросились бежать.

В погожие летние дни, когда на фронтах немного стихала канонада, мы ходили на Волгу. Даже в те дни военного лихолетья красавица Волга с непреодолимой силой притягивала нас! Помню, я шёл с другом по высокой набережной, а навстречу нам попадались празднично гуляющие германские солдаты. Иногда они сидели небольшими группами на крутом волжском берегу, и кто-нибудь из них играл на губной гармошке. Один раз я слышал, как они пели нашу народную песню «Из-за острова на стрежень», произнося название реки с акцентом. У них получалось: «Вольга-Вольга, майне муттэр». Этот терзающий душу эпизод на фоне родного, исконно русского пейзажа, как неизжитая боль, всю оккупацию жил во мне.»
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Чт Окт 13 18:23:30 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Вторая попытка нашей армии освободить город

Заканчивался утомлённый зноем и пропитанный гарью пожарищ июль 1942 года.
Мой любимый город, как приговорённый к смертной казни, ни в чём неповинный былинный герой, ожидал своей участи. Несмотря на глубокие шрамы, нанесённые войной, он был ещё весь в спелых вишнёвых садах и хранил остатки былого, неповторимого, дореволюционного архитектурного великолепия, когда каждый дом строился по отдельно утверждённому плану и органично был вписан в городскую застройку. Город ждал решения своей участи и как бы просил:»Освободите меня таким, какой я есть!» Он как бы просил пощады, обещая измотанным и залитым кровью фронтам домашний уют, а скрывавшимся в подвалах и схронах уцелевшим ржевитянам принесённое на штыках победителей долгожданное освобождение. Но, как оказалось, ни фронт, ни город, ни горожане не испили ещё до конца свою горькую чашу...

В ночь на 30 июля 1942 года воздух задрожал от гула сотен моторов. Потом засвистели бомбы, и начался настоящий ад! Одна армада самолётов улетала, на смену им прилетала другая. И так всю ночь. Зарево от пожаров поднялось до самых облаков. А утром грозно вступила в бой артиллерия. Так началось наступление наших войск, вторая попытка овладеть городом. Как теперь уже стало известно из историко-архивных материалов, в Ржевско-Сычёвской наступательной операции участвовали четыре общевойсковых и две воздушные армии. Был отдан приказ нашим бойцам:»Вперёд на штурм! Громить врага! И Родина не забудет вас!»

Мы, оставшиеся в живых жители, спасались в подвалах церквей и бывших купеческих домов, а в это время над нами всё гремело и горело. Колыхалась земля, и трудно было дышать от гари. До 1917 года строили на века. Нашему деревянному дому к тому времени было уже лет 80. Сложен он был умельцами-плотниками на совесть, из столетних сосновых брёвен. На него была наша надежда, как на бастион. Когда стихла многочасовая канонада, мы поднялись из подпола и вышли во двор. Слышим, говорит наше радио:»Дорогие братья и сёстры, уже близок час, когда мы освободим вас от немецко-фашистских захватчиков. А вы помогайте нам, чем можете – бейте врага!».

С трёх сторон вокруг города вот уже несколько дней идут ожесточённые бои. Немцы считают Ржев краеугольным камнем своей обороны. «Сдать Ржев – значит открыть ворота на Берлин», так говорилось в приказе их фюрера. Фашисты подтягивают всё новые и новые резервы, которые выдвигаются походным маршем в сторону фронта, на линию обороны. Идут и через нашу улицу Бехтерева. В это же время иногда приезжают и ставят к нам во двор на ремонт свои «гроссмашины» два чеха. Один, чернявый лет 30-ти по имени Иосиф, другой постарше – Карл. Улыбчивые такие, два друга, всё обещали нам:»Когда кончится война, обязательно пригласим вас в Чехию погостить. Посмотрите, как мы живём.» Так вот, они говорили, что в боевых немецких частях каждый солдат лично подписывает клятву фюреру о том, что не отступит с поля боя на Ржевском плацдарме.

По «сарафанному радио» мы узнали, что на полях за кирпичным заводом созрела рожь-самосейка. Голод – не тётка. Он гонит нас из нашего дома-укрытия в открытое поле на сбор урожая. И мы, как на передовой, под страшным артобстрелом, тогда настригли целую наволочку ржи. А что делать? Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Принесли домой, рассыпали у окна на столе. В ту ночь от зажигательных бомб вокруг нас сгорели все дома. Очень страшно было, когда горел дом напротив, принадлежавший ранее купцу Беланову, где жила упомянутая ранее учительница Родзевич. А потом занялся пламенем дом художника Седова. От высокой температуры оконные стёкла в нашем доме все полопались, а колосья ржи, те, что мы оставили на столе, шевелились, как живые. Запаса воды у нас не было. И я с мамой, спасая наш дом от пожара, черпали зловонную жидкость из туалетной ямы и этим смачивали дымящиеся местами стены. В этот критический момент, вот чудо! – появилась наша тётя Фаля с иконой Николая Угодника. Она несколько раз обошла вокруг дома с молитвой «О спасении». Господь, наверное, услышал её молитвы. И дом остался жив! Хотя и имел вид старого, истерзанного войной солдата. И потом уже, после войны в конце 50-х годов, когда два моих брата решили его перестроить на одноэтажный, то извлекали, как хирурги, из опалённых пожарами брёвен десятки разнокалиберных пуль и осколков.

Стоит август 1942 года.
Ржев находится в эпицентре военных событий. Здесь и сейчас решается судьба нашей Родины. Две враждующие армии, намертво вцепившись друг в друга, пытаются решить, каждая свою, задачи. У одной задача – выстоять «любой ценой», у другой – взять город. За нашими воинами дело правое, они освободители родной земли русской!
В середине месяца немецкий комендант издал приказ, где говорилось о том, что все жители северной стороны города Ржева должны добровольно покинуть её и перейти на правобережную сторону. Все, не выполнившие приказ, будут считаться партизанами и объявлены вне закона. Как люди могли выполнить этот приказ, когда не стихающий фронт был совсем рядом, слышались даже отдельные винтовочные выстрелы и пулемётные очереди?! Из установленного на переднем крае громкоговорителя почти каждый день до нас доносилось:»Дорогие ржевитяне, потерпите! Скоро мы вас освободим!» А терпеть становится всё труднее и труднее. Каждый день артобстрелы. Включились в работу ещё и «Катюши», залпом сметая сразу целые кварталы. А ночью бомбит авиация.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
serz
Новенький
Новенький
Репутация: 0




Зарегистрирован: 11.02.2008
Сообщения: 13

Награды: Нет



СообщениеДобавлено: Пт Окт 14 0:09:11 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Уважаемая МАрия!Наша мама- Свирчевская (Демьянова) Л. А.и мы ее сыновья( Сергей и Анатолий) можем только приветствовать взятую ВАми на себя инициативу по размещению мемуаров в интернете.Пусть воспоминания ,помогут людям ,небезразличным к истории города Ржева, узнать о годах военного лихолетья больше правды, которая и была положена в основу при написании данной книги. Девочка,девушка Лида в период ВЕликой Отечественной войны не сорвершала в привычном для нас понимании подвигов : не прыгала с парашютом на занятую врагами территорию, что-бы выполнить боевое задание, не поднимала в атаку пехотинцев залегших под пулеметным, кинжальном огнем противника, ее поступки .., нет все-таки подвиги! Другого ,позволю себе утвеждать, христианского происхождения . В различных ситуциях , оставшись один на один со смертельной опасностью ,она не раздумывая идет на самопожертвование : так было когда она спасала пленного красноармейца, во дворе своего дома закрыла своим телом еврейскую женщину,что-бы спасти от голодной смерти свою мать и брата ушла на правый берег Волги в сентябре 1942года , когда не было никаких шансов вернуться обратно, но она это сделала.! И потом вспомните, уже в деревне Павлово , что-бы спасти колхозников от неминуемого голода писала по-немецки на входных дверях их изб слово ТИФ .Чему учит ее книга? В первую очередь ЛЮбви! К своей РОдине, к родным( матери и брату), к своему родному городу и в конце концов к " братьям и сестрам" оказавшихся в немецко-фашистской оккупации.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Пт Окт 14 19:50:46 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Уважаемый serz!
Благодарю Вас за тёплые слова одобрения от имени Вашей мамы, брата и Вас лично.
Воспоминания Лидии Александровны ценны для нас не только тем, что добавляют деталей к картине оккупации города и борьбе за физическое выживание оставшихся в Ржеве жителей, но ещё и той христианской любовью Вашей мамы к людям, которая так необходима нам всем, чтобы быть и оставаться достойными жизни, несмотря на подчас тяжёлые условия быта или преград из-за болезней.
Пожалуйста, передайте Лидии Александровне большой привет от участников форума, читающих её воспоминания, и от меня лично.

Продолжаю...

Пулемётная очередь (или как мы попили нашей волжской водицы)

Мы почти безвылазно сидели в подвале, пока не закончилась дождевая вода. И тогда мы с братом пошли под вечер на Волгу за водой. Когда шли по улице Энгельса, я вспомнила и сказала брату, что на днях на Волге убили мужчину, а стреляли с противоположного берега. Но мы тогда отнеслись к этой информации по-детски легкомысленно, посчитав, что с нами-то это не случится. Подошли к косогору и начали спускаться к Волге. Валя впереди, а я за ним. Прошли с десяток метров и услышали сначала свист пуль, а потом под ногами у брата взвились фонтанчики пыли. Мы остановились, ещё чётко не соображая, что же произошло? Потом слышим длинную пулемётную очередь. Она доносилась с той стороны реки. Теперь мы всё поняли! Развернулись и бросились бежать. Следующей очереди не последовало, раздался только многоголосый громкий смех. Вечером по воде далеко слышно. Опять смерть чуть не накрыла нас. Только холодком, как от студёной воды, от неё потянуло... Вот так «попили» тогда мы нашей волжской водицы. Когда пришли домой, какая-то дальняя соседка сказала нам, что есть колодец у Рогозкиных во дворе. Это от нас через пять домов. После этой подсказки проблема безопасной доставки воды уже не стояла.

Мы решили со своей левобережной стороны не уходить, спрятаться и ждать освобождения. А все, у кого сгорели дома, уже уходили на ту сторону. А если не подчинялись, тогда к ним приходили эсэсовцы и переводчик. Людей собирали в группы и гнали в сопровождении конвоиров из числа жандармов и полицаев. Чтобы не выдавать своего присутствия в доме, мы закрыли все ставни на нижнем этаже и забили их досками. Двери тоже забили снаружи, а выходили в окно на заднем дворе. Поскольку немцы уже причислили нас к партизанам, оставаться в доме было страшно, но мы всё равно не уходили и ждали своих. Почему жители даже под страхом смерти не расставались со своим родным городом? Такие уж эти «ревнители старины» были непокорные. С бунтарским, пусть не всегда ярко внешневыраженными проявлениями своего характера, веками ковавшегося в горниле борьбы за свою веру, за которую они держались и не отрекались от неё, выражая протест гонителям. История даже знает случаи, когда всем приходом шли в очистительный огонь.

Тогда в конце августа, положение неожиданно для нас ещё более осложнилось. Мама пригласила к нам в дом пожить тётю Паню. Она была такая боевая женщина лет 30-35 из города Ярцево Смоленской области. Муж у неё до войны служил милиционером, а в 1941 году был мобилизован на фронт. Молодая мать осталась одна с тремя детьми мал-мала меньше. Но к тому времени от болезни грудной ребёнок уже умер. Остались мальчик лет пяти и полуторагодовалая девочка. Тётя Паня с братом выходили из дома через лаз рано утром. Она знала, кто угнан, а в огороде у них ещё кое-что осталось. Приносила немного картошки, свеклу и кормила этим детей. У девочки выпала прямая кишка, она почти всё время плакала. Так прошёл август. Какие испытания в это же время выпали на долю наших бойцов, штурмовавших немецкие рубежи обороны, мы тогда об этом могли только догадываться. После посещения поля битвы на реке Сишке, как это было в апреле этого же года, понимали, что победа даётся нам очень дорогой ценой. Если кто-то захочет узнать окопную правду об этих боях, или как говорилось тогда в сводках Советского Информбюро, «о боях местного значения», то прочитайте воспоминания фронтовиков, участников тех событий ветерана 30-й армии, 215 стрелковой дивизии Б.С.Горбачевского и ветерана 52 стрелковой дивизии этой же армии П. Михина. Напечатаны эти воспоминания в книге историка С.А.Герасимовой «Ржев-42. Позиционная бойня» на страницах 123-126. А если кратко: «Атаки следовали одна за другой. Сражение разгоралось.., росли горы трупов» или ещё:: «Вперёд! Вперёд! – кричат оставшиеся в живых командиры и замертво валятся со своими бойцами. Взрывы, осколки и пули разметали солдатские цепи, рвут на куски живых и мёртвых...» И совсем уже всем известное, бессмертное стихотворение А. Твардовского «Я убит подо Ржевом». Хотя бы вот эти строки:»Фронт горел не стихая, как на теле рубец. Я убит и не знаю, наш ли Ржев наконец?» И как резюме от автора этой же книги:»Вот почему в памяти советских солдат бои под Ржевом остались «Ржевской мясорубкой», а не боями местного значения.»
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Пн Окт 17 13:38:52 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Шансов вернуться обратно никаких

Середина сентября.
Голод и тиф косят всех оставшихся горожан без разбора. У нас кончились последние продукты – овощи. Мама от голода стала опухать, ноги как брёвна. У тёти Пани пропадает сын Вовка. Из нас троих я чувствую себя лучше всех, поэтому решаем с квартиранткой вдвоём идти на тот берег Волги. Что делать? Кому-то надо... Иначе всем грозит медленная и мучительная голодная смерть. Шансов вернуться обратно никаких. Всё, что было из одежды, у нас выменяно в деревнях на зерно и картошку. А надо ещё в дорогу и самой грамотно экипироваться. Одеваю всё, что осталось: серую футболку двоюродной сестры Шуры (она умерла ещё до войны в 1940 году), поверх неё моё школьное форменное платье с залатанными локтями. На ноги, опять же от спортсменки Шуры, достались ботинки-бегунки с шипами. Они на два размера больше. На голову чёрную беретку (шил Комаров Анисий Максимович, погиб на фронте, занесён в Книгу памяти). Подхожу к зеркалу. На меня смотрит одетая как клоун провинциального цирка, исхудавшая до неузнаваемости, востроносая девчонка-подросток. А мне уж на тот момент минуло 16. Смотрю на свой гардероб и понимаю, что это сейчас не самое главное. Отворачиваюсь от зеркала и мы с тётей Паней идём за солью на сгоревшие продсклады. А это в сторону фронта.

Ура, прорвались! Удалось набрать в мешки килограммов по десять. По дороге обратно к дому попадаем под сильный артобстрел. Бежим, падаем в кюветы, но наше добро не бросаем, ведь оно может стать нашим спасением. Придя в себя от пережитого, не теряя напрасно времени, спешим на мост через Волгу. Спускаясь с «пожарной горы» мы сговорились, что будем говорить охранникам. Иду, и от страха меня бьёт лёгкий озноб. Паня заметила моё состояние и говорит:»Лида, ты лучше молчи!» Патрули-полицаи издалека заметили нас и уже ждали, чтобы принять к нам меры за невыполнение приказа коменданта. Успеваю подумать, что мне легче, чем моей спутнице. Она мать, у неё дети. А у меня, как в той народной поговорке:»Одна голова не бедна, а если бедна – опять одна.» Ладно, подходим. Один с повязкой на рукаве спрашивает:»Что в мешках?» Отвечаем: »Соль» Указывает место, где высыпать соль на землю. Высыпаем. Полицаи черпают по котелку и продолжают допрос:»Как попали на тот берег?» Она говорит, а я молчу, как договорились. Ещё вопросы:»За солью как прошли? Кто пропустил и когда?» Паня быстро нашлась:»Вчера». Они и поверили. Мы оставшуюся соль собрали в свои хотули и пошли. И в нас сразу вселилась надежда. Теперь надо выжить и вернуться. Нас ждут!

Путь нам нам был открыт только на деревню Муравьёво. По этой дороге мы и двинулись. В деревне было много немцев. Стоят укрытые под масксетями орудия разных калибров. И тяжёлые, дальнобойные тоже. Мы быстро её прошли и вышли на большак. Идём по нему. Времени около часа дня, жарко, пришла пора бабьего лета. Навстречу по дороге едут на сытых, короткохвостых своих лошадях «першеронах», немцы. Кругом колосится созревшая рожь и овёс. Нас всё удивляет, что так много насеяно. И вдруг наш краснозвёздный «ястребок» из облаков вынырнул и как даст пулемётную очередь! Откуда он взялся, мы даже не поняли. Мы в канаву и мешки с солью на ноги. Для нас самое главное, чтобы ноги были целы. Не дай Бог, чтобы остаться калекой! А к смерти, к тому, что она всегда рядом ходит, мы уже привыкли. Самолёт пролетел низко, поранил несколько немцев и убил одну лошадь. Другие, кого не задело, её быстро распрягли и оставили. Вот тут-то мы и кинулись к ней. Оставив соль в канаве, набросились на подстреленную лошадь. Я пыталась зубами сделать сделать в шкуре дырку, чтобы за неё зацепиться, но ничего не получалось. Потом я вспомнила про ножик без ручки, который дал мне при расставании брат Валя. И тут тётя Паня им как-то поддела, и мы увидели жёлтый жир. Стали выщипывать кусочки и с жадностью есть. Подошёл немолодой немец-обозник, помог нам отрезать несколько кусков, дал спички, банку и сказал, как я поняла тогда:»Варите, и только потом ешьте. А сырое нельзя!» Так мы и сделали. Наварили, а затем наелись. Набили кули ещё тёплой кониной и тронулись обратно с одной мечтой: как бы быстрее попасть на тот берег, домой.

Из мешков сочилась кровь и капала на платья, на руки и ноги. Так что через некоторое время вся наша одежда была уже в кровяных пятнах. Мы не шли, а почти бежали к Волге, не зная, что нас там ждёт. Подойдя к обрыву, увидели реку, а на ней весельную лодку. И стали спускаться вниз. Это был немецкий перевоз. Когда спускались, лодка стояла на том берегу, а потом увидели, что немец плывёт к нам сюда. А на нашем берегу стоял другой армейский патрульный. Мы к нему. Тётя Паня бухнулась на колени и, рыдая, стала хватать его за сапоги, я за ней. Немец пинал слегка, повторяя:»Weg!Weg!» (Прочь!Прочь!) Она, обливаясь слезами, размазывая по лицу кровяные подтёки, в крик голосила:»Перевезите! У меня там умирают дети! Киндер! Киндер!» И показывала рукой на другой берег. Тем временем подплыла лодка. Они всё-таки сжалились над нам и велели садиться, предварительно проверив, что у нас в мешках. Мы сели и когда доплыли до быстрины, то я всё ждала, когдаони нас выкинут за борт. Но, слава Богу, всё обошлось. Нас высадили в районе железнодорожного моста, а на нём патрули. И эти солдаты-перевозчики предупредили нас, чтобы часовым мы на глаза не попадались. Сказали, и мы их поняли, что иначе не только нам, но и им будет «капут» за нарушение приказа. Дальше, незамеченные, по кустам забрались в гору и оказались на территории склада-40. А там уже по пожарищу быстро дошли до дома. Влезли в окно и увидели, что все наши живы! Не долго мешкая, стали делать котлеты. А наши всё пытались ухватить сырое мясо и запихнуть себе в рот. Забыв об опасности, затопили печь, нажарили котлет, наелись до коликов в животе и заснули. Утром вдруг раздался треск ломающихся досок, от удара кованого сапога или приклада вывалилась поломанная рама вместе с разбитыми стёклами. В оконный проём к нам в комнату вскочила большая немецкая овчарка. За ней следом фельджандарм с автоматом и бляхой на груди и переводчик. Спросили, сколько человек ещё прячется в доме? Затем строгим тоном жандарм сказал, а переводчик перевёл:»Чтобы завтра здесь никого не было. Все должны уйти на другую сторону Волги. А если вас здесь обнаружат, то вы будете арестованы как партизаны и расстреляны!»
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Вт Окт 18 21:48:53 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Депортация и дьявольская селекция

Вот как об этом же времени вспоминала наша соседка по улице Бехтерева Торопченова Галина Михайловна:
»Во время августовских боёв под Ржевом немцы почувствовали, что их силы слабеют с каждым днём. И чтобы не оставить мирное население – ценную рабочую силу, они всех с Советской стороны выгоняли. А жители левобережной стороны, где как могли, прятались и не хотели уходить из своих домов. Не страшили их ни снаряды, ни бомбы, которые сыпались кругом. Люди надеялись, что Красная Армия сделает ещё один рывок, одно усилие, и их освободит. В этот период особенно лютовали палачи-жандармы и наши полицаи, выгонявшие ржевитян. Они искали людей с овчарками, избивали плётками и палками. Даже стреляли в тех, кто не хотел уходить.»

Также и мы, под угрозой расстрела стали готовиться к депортации, понимая, что наше положение уже безвыходное. За ночь Валя из досок сделал добротную тачку с одним колесом. В неё мы загрузили свой нехитрый скарб: самовар, предварительно завернув в одеяло, рядом поставили ведро, заполненное просоленой кониной. На следующее утро за нами пришёл солдат с автоматом «шмайсер» на груди. Мы едва успели позавтракать. Мама не растерялась и успела ухватить с плиты чугунок с ещё тёплыми котлетами.

Подгоняемая резкими криками конвоиров, наша семья влилась в толпу, и нас погнали в направлении моста через Волгу. Совсем скоро, не выдержав заданный темп движения, моя бедная мама из-за своих сильно опухших ног начала отставать. Да и чугунок, который она несла, прижав к себе, сковывал её движения. Это не осталось незамеченным для конвоира. Он устремился к ней и со злостью сильно ударил сапогом по посудине. Чугун подлетел вверх. Веером разлетелись котлеты и упали в придорожную пыль, но тут же были подобраны десятком ослабевших рук и съедены на ходу голодными людьми. Нас гонят по изувеченным, выжженым и разбомбленным улицам города, и я уже с трудом узнаю их довоенный лик. Оказалось, нас гнали в городскую тюрьму. Все камеры и коридоры палачи в военных мундирах набили людьми «под завязку». Некоторых, кому не хватило места, оставили на ночь во дворе под открытым небом. В тюремных помещениях можно было только стоять, воздух спёртый, дышать нечем. А ночью налетели наши бомбардировщики и устроили им фейерверк. В районе железнодорожной станции что-то горело, с грохотом рвались снаряды. Отблески пламени яркими, причудливыми языками плясали на стенах казематов. От немцев было страшно погибнуть, а от своих - -нет. В нас даже какая-то уверенность вселилась, что в эту ночь ни одна бомба не упадёт на здание тюрьмы и не превратит её в огромную братскую могилу. А вот охранники, фашисты и полицаи занервничали, заметались с перекошенными от страха лицами в поисках надёжного укрытия. А нам было весело смотреть на всё происходящее. Даже появилось какое-то злорадство, которое мы не скрывали от наших мучителей.

Так прошла кошмарная ночь. Из промозглого, серого тумана забрезжил рассвет. Застучали засовы, со скрипом стали отворяться двери. Под окрики охраны и лай собак нас стали выгонять на тюремный двор на сортировку. Была середина XX века, а здесь в русском городе, в центре России, эти «представители культурной европейской нации» устроили самый настоящий средневековый рынок работорговли! Звучит команда: «Молодым отойти в одну сторону, пожилым и старикам – в другую!». Эсэсовцы и полицаи кинулись в толпу, насильно отделяя молодых от старых. Матерей, отцов, бабушек и дедушек – в одну сторону. Их сыновей, дочерей и внуков – в другую для угона в Германию. Я прячу маму в середину толпы, уже отобранной для депортации, и прошу её пониже надвинуть на лоб платок. Маме на тот момент было всего 46 лет, а из-за голода и всех перенесённых мучений и болезней она выглядела лет на десять старше своего возраста. Немцы, обращаясь к ней, звали её не иначе как «матка». Вся эта дьявольская селекция сопровождается матерными окриками полицаев, стенанием и плачем разлучаемых. За всё время пребывания в неволе они нам ни разу не дали ни пить, ни есть! Звучит громкая команда, и нас, молодых выгоняют за тюремные ворота. Мы идём колонной по-четыре. Впереди и по ьбокам идут конвоиры при оружии и с собаками. Нас гонят, гонят быстро по направлению к деревне Муравьёво. Вдруг раздались выстрелы. Чуть прошли, на обочине вижу убитых нашими охранниками двух стариков. По колонне прошёл слух, что эти двое сели на канаве, потому что не могли так быстро идти дальше. Колонна загудела как растревоженный пчелиный улей. Мы с мамой отстаём. Я сильно волнуюсь, как ей помочь? Солнце ещё припекает... Жарко! Нестерпимо хочется пить. Скорей бы уже пришёл всему этому конец. И вдруг речка! Не слушая окриков полицаев, все бросились к воде! Конвоиры стреляют в воздух, но никто на них не обращает внимания. Попили воды, умыли лица и почувствовали какую-то силу. Дальше, хоть мы с мамой и шли последними, но не отстали.

Минуя деревню Муравьёво, пригнали нас на станцию Мончалово. Это примерно 14 км от Ржева. Раздалась команда «Стой!», и колонна остановилась. Разговоры сразу стихли. Слева от нас стоял товарный железнодорожный состав. Дана команда на погрузку. Привокзальной платформы нет, уставшим и измождённым от голода людям забраться в «телятник» нелегко, а где уж маме? Я заметалась, что делать? Бросилась к конвоиру-немцу: «Bitte, bitte, Hilfe!» (Пожалуйста, помогите!) Эту фразу мне и раньше приходилось употреблять. Он, здоровенный верзила, с квадратным подбородком, в глазах нет ни мысли, ни жалости, ни сострадания. Воловьим оком посмотрел на меня, потом на маму и говорит:»Эту матку надо бум-бум!» Я в отчаянии мотаю головой и кричу «Nein, nein!» Тогда эсэсовцы не нашли ничего лучшего, как взять маму за руки и за ноги, раскачали и бросили в вагон. Хорошо, что там молодёжь не растерялась и поймала её. Погрузка закончилась и поезд тронулся в сторону станции Сычёвка. Прибыли в Сычёвку. Какое-то замешательство. Вязьма не принимает. Причину мы не знаем. Нас выгружают.


Последний раз редактировалось: Maria (Ср Окт 19 22:19:23 2011), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Ср Окт 19 22:18:09 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Справа, если смотреть по ходу поезда, широкие ворота, куда нас и направляют конвоиры. Территория огорожена забором, поверх забора колючая проволка, вышки с охраной. Это оказался пересыльный лагерь для военнопленных. В темноте толком разглядеть ничего не успели. Оказались в громадном кирпичном складе с цементным полом. На этом полу все разместились так плотно, что даже ноги протянуть было некуда. Многие стали дремать или спать сидя, полулежа на своих пожитках. Поздно вечером двое наших военнопленных в большом алюминиевом баке принесли баланду и стали разливать по порциям. Это была похлёбка из вонючей требухи, нарезанной бахромой небольшими кусками, с запахом навоза. Но чем сильнее голод, тем вкуснее пища. Хлебали все дружно, съедая до конца. Потом конвоиры закрыли нас до утра. И тут такое началось! У всех случилось страшное расстройство желудков. Кого тошнило, выворачивая наизнанку. Кого ещё хуже. Люди стучали в ворота, просились, но всё беспполезно. Через какое-то время лагерь погрузился в сон, как в могилу.

Обстоятельства в этот раз не позволяли немцам вывезти в Германию трудоспособный народ, который они отобрали во Ржеве, и всю нашу партию задержали в Сычёвском лагере. Однажды к лагерю подъехали больше дюжины больших, крытых брезентом, грузовиков. Дана была команда грузиться в машины. Когда погрузка закончилась, набитые битком людьми, машины тронулись. Оказалось, что нас везут по пыльной и разбитой дороге в сторону города Белый. Через несколько километров пути в кузове стало жарко и невыносимо душно, до обморока. Какой-то парень извлёк из штанины припрятанный перочинный ножичек и проделал в брезенте отверстие. Стало немного легче дышать. Опасность погибнуть от удушья миновала, но наш тернистый путь продолжается. Часов в 12 дня этап остановился в одной деревне. Валя сказал: «Пойду, попрошу у кого-нибудь хлеба». И ушёл. Мы с мамой долго ждали, а его всё нет и нет! И тогда я пошла его искать и вот что увидела. В этой деревне крестьяне сняли за осеннюю страду хороший урожай, не голодовали, и поэтому, увидев оборванного и истощённого маленького паренька все, жалеючи, кормили его «от пуза». И у Вали случилось от несварения вздутие живота, а это смерть! Он, держась за живот, катался по траве и кричал от боли. Хорошо, какая-то благообразная старушка увидела его страдания и очень своевременно напоила брата целебным травяным отваром. И, о чудо, ему стало легче! Мы поспешили обратно к колонне грузовиков. К вечеру нас привезли в районный центр Холм-Жирковский.

Конец сентября-начало октября 1942 года.
Из воспоминаний моего младшего брата Валентина: «Выгружаемся из машин, моросит мелкий холодный дождик. Нас разместили под крышей громадной риги или овина (крыша на столбах). Под крышей этой риги не было свободного места. Мой дружок Витька Комаров захотел пить. Мы с ним пошли в полицейское управление. В большой избе по периметру плотно друг к другу сидели полицаи с винтовками. Начальства не было. Мы подошли к бачку с водой. Кружка на цепочке. Витька попил, я пью. В этот момент кто-то из полицаев спрашивает:»Пацаны, а где сейчас русский фронт?» А Витька зло так им выпалили:»В Ржеве!» По кругу пошёл ропот. Некоторые засомневались, но кто-то громко сказал:»Уста младенца глаголят истину.» Изба загудела, как потревоженное горящей паклей осиное гнездо. Мы возвратились. А вслед за нами пришёл в ригу полицай. Видимо, хотел поспрашивать кой-какие подробности. Он опёрся локтём на стойку риги – и она качнулась!. Похоже, он не поверил и с силой качнул ещё. И, о ужас, вся крыша падает! Наши сидели у самого края, поэтому вылетели пулей. Только хотули остались под завалом. Нам довелось увидеть зрелище, которое вряд ли можно представить даже в самом кошмарном сне. Через толщу соломенной кровли начали вырастать, как грибы, человеческие головы. Картина превращалась в настоящий ад! Поднялось громадное облако пыли. Ветра не было. Солома шевелилась вся. Под ней кричали и стонали люди. Каждый искал своих родных или свои вещи. Наконец, все люди и вещи были найдены. Пострадавшие, в ссадинах и кровяных подтёках, были все серые от пыли».

Если кто и сомневался, то теперь окончательно понял, что для эсэсовцев и полицаев наша жизнь и ломаного гроша не стоила. Издевательство над людьми для них было садистской забавой. Под открытым осенним небом прошла ещё одна холодная ночь. А утром нас стали распределять по деревням. Многие полицаи приехали за своими невольниками на подводах. По прибытии на место нам показали, где будем жить, и объяснили, что при необходимости будут использовать как рабсилу для чистки и восстановления рокадных (прифронтовых) дорог и мостов по требованию германских войск. Нашу семью и семью Комаровых направили в деревню Ерошино. Мы, Демьяновы, попали к двум старухам Марфе и Марье. У них дом большой, добротный. Во дворе аккуратно сложенная поленница дров. В избе чисто и натоплено. Мы обрадовались, как в рай попали! И, самое главное, пройдя шесть кругов ада, я, мама и Валя живы! Попросили у хозяек, чтобы нам выделили угол и прошли в избу. Сели и почувствовали, что просто смертельно хочется спать. Из постельного они ничего не предложили и нам пришлось лечь на свои тряпки. Старухи с тёплой печки всё глядели на нас и перешёптывались. Утром я попросила котелок, чтобы сварить мяса. Бабка котелок дала, но сказала, что «треба дров». И мы с Валей отправились за деревню, в перелесок. Моросил дождь, дул холодный ветер, пронизывая нас в ветхой одежонке насквозь. Набрали хвороста, а сил-то ещё тащить нет. Потом где-то где-то с Божьей помощью донесли свои вязанки. Оказалось, пока мы собирали и рубили сушняк, бабка со своей «доней» сварили в котелке наше мясо и съели. А когда я, обнаружив пропажу, сказала, что это конина, они дружно начали блевать и ругаться, что мы опоганили их котелок. Потом потребовали, чтобы мы уходили. Мама оделась, покрыла голову платком и побрела искать жильё на удачу. В деревне Павлово молодая женщина Филимонова Дуся, выслушав её, сказала:»Приходите, я буду ждать!» Даже и не раздумывайте, приходите скорей.» Мы скоро собрались и пошли. О чудо! Она приняла нас как родных. Мне дала матрац, набитый свежей соломой, а маме с Валей сказала:»Спите на печке.» Нашей радости не было конца!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Чт Окт 20 20:42:18 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Часть третья
На Смоленщине


Наши скитания – это игра со смертью

Итак, мы на Смоленщине. Поздняя осень входит в свои права, октябрьскими заунывными и холодными дождями поливая окрестности. Наша молодая хозяйка Дуся встаёт рано, топит русскую печь. На всю свою новую, большую семью печёт драники. Воспитанная в доброй крестьянской традиции уважения к старшим первую лепёшку подаёт на лежанку маме:»Баба, на, ешь!»
От печки медленно распространяется живительный, тёплый дух по избе, постепенно вытесняя холодный воздух из стылых углов. В это время встаём и все мы: я, Валя, два сынишки хозяйки четырёх и шести лет от роду, и её младшая сестра Маня.
Стараниями всей этой оравы большая миска с лепёшками мгновенно пустеет. Еды на всех катастрофически не хватает, и мы решаем опять ходить по деревням и просить милостыню. Преодолеваем за световой день от 15 до 20 километров по раскисшим от непрерывных дождей дорогам. Где-то вдали, со стороны города Белый слышна канонада, похожая на отдалённые раскаты грома, а здесь пока тихо, спокойно. Смоленские крестьяне, в основной массе своей тогда бедствовали, еле-еле сводя концы с концами, но всё равно, жалеючи, делились с нами своими крохами: сваренным супом, кусочком хлеба, лепёшкой. Их доброту и бескорыстие я запомнила на всю жизнь и сыновьям своим, Серёже и Толе, наказала помнить.

Деревня Павлово с середины октября 1942 года до январского праздника Крещение Господня, что празднуется православными христианами ежегодно 19-го января по новому стилю, опять зажила своей мирной с крестьянским укладом жизнью. Возникла даже какая-то иллюзия, что фашисты забыли о нас. Но напрасно мы тешили себя этими надеждами.

Где-то числа 20-21 января 1943 года неожиданно к нам в деревню нагрянул отряд карателей-гитлеровцев. Человек тридцать. Все вооружены, в маскхалатах и на лыжах. Оказалось, что в соседней деревне Ордулево, это где-то в полутора километрах от нашей, убили полицая, который, упиваясь неограниченной властью, творил беззакония. За это, в тот же день, гитлеровцы всех жителей этой деревни от грудных детей до неходячих старух и стариков подвергли лютой смерти. Каратели сначала согнали всех в одно место к колхозному амбару, а потом, никого не щадя, из пулемётов и автоматов расстреляли. Затем все дома вместе с теми, кто не мог двигаться, сожгли до тла. Среди трагически погибших жителей этой деревни были и наши ржевские беженцы. Вечная им память и царствие небесное!
Из деревни Павлово мы слышали треск пулемётных очередей, видели дым пожарищ, но только на следующий день узнали о проведённой фашистами зверской расправе над мирными жителями. У нас же в деревне на этот раз всё обошлось, эсэсовцы никого не расстреляли и не повесили, но жизнь как-то сразу изменилась. Скоро появились каратели и в других деревнях. И ходить стало опасно, но мы решили сделать ещё одну ходку за провизией. И чуть не поплатились своими жизнями. Вот как это было.

Собрались мы, ржевские, кто попал по депортации в деревню Павлово, и решили отправиться в город Вязьму за солью. Всё это время с октября по январь, мы прожили, практически не употребляя её в пищу. Что это за пытка, поймёт только тот, кто испытал подобное. Как идти, нам рассказала хозяйка Дуся. Январским утром, взяв на обмен 10 фунтов ржи, мы, положившись на русское «авось», пошли. Сколько прошагали километров, трудно сказать, но вот ближе к обеду подходим к лесу. Вдруг слышим винтовочный выстрел, а потом автоматную очередь. Мы подумали, что это могут быть партизаны, и обрадовались предстоящей встрече. Но смотрим, бегут навстречу немцы, несколько солдат. В панике машут нам руками и кричат:»Partisanen!» А мы и рады такой новости. Направились прямо в лес, только ходу ещё прибавили. Оглядываясь по сторонам, прошли по лесной дороге, но кругом всё было тихо до звона в ушах, и нам никто не встретился.

За лесом сразу начиналась небольшая деревня, и мы решили в ней переночевать. А утром спозаранку опять продолжили свой путь. Уже под вечер, смертельно уставшие, голодные и холодные добрались до Вязьмы. На окраине города увидели двухэтажный дом. У хозяев просимся на ночлег. Внизу на первом этаже хозяйка нас пускает. У неё трое голодных малых детей. Плачут, просят есть. Мы даём ей две кружки ржи. И она при свете коптилки варит им кашку и всё делит на три части. Большой мальчик быстро всё своё съел. А потом подкрался к маленькому в кроватке и говорит ему:»Смотри, вон птичка летит!» А тот ищет глазёнками, где птичка? А в это время старший брат черпает ложкой из его миски кашу. И так, пока всю не слопал. Малыш смотрит, чашка пуста, и начал горько плакать. Пришлось дать хозяйке ещё зерна на одну порцию.


Последний раз редактировалось: Maria (Ср Ноя 2 21:21:53 2011), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Сб Окт 22 21:01:46 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Из разговора узнаём, что муж у неё в августе 1941 года был мобилизован на фронт, и с тех пор о нём нет никаких сведений. На следующий день идём на городской рынок, что был в то время недалеко от разбитой церкви, и там оставшуюся у нас рожь удачно, как мы считаем, меняем на пол-литровую банку соли. Мы рады до смерти!

Теперь нужно поспешить в обратный путь, в приютившую нас деревню Павлово. Там ждёт нас мама. Возвращаемся тем же маршрутом, идём ходко, путь к дому всегда кажется короче. И уже ближе к ночи добираемся до той деревни, в которой мы ночевали, когда направлялись в Вязьму.
А нас там уже ждали фашисты. Оказалось, что мы торопились к волку в пасть. Нас тут же схватили, разбираться пока не стали. И по причине пока нам неизвестной процесс отложили до утра. Под конвоем одного автоматчика отправили под арест в деревенский сарай. По проторенной тропинке, слегка припорошенной снегом, мы шли гуськом. Я первая, за мной все остальные. Почти бессознательно переставляя уставшие ноги, я размышляла о превратностях своей судьбы. Ведь ещё сегодня утром я ликовала, что всё так удачно получилось: дошли, обменяли... А вот теперь опять, в который уж раз, смерть смотрит мне в лицо. Под ногами похрустывал снег. В небе лениво плыла луна, безучастная к человеческим страданиям.

Ночь коротали в холодном сарае, на мешках из рогожи, тесно прижавшись спинами друг к другу, тщетно пытались как-то согреться. Уже под утро я на мгновение заснула. И мне приснился, как оказалось впоследствии, вещий сон. Как будто я нахожусь в лазарете и за всем происходящим там наблюдаю как бы со стороны. Вижу на кроватях раненых солдат, накрытых серыми шинелями. Возле них хлопочет медсестра в белой косынке с красным крестом. Ещё в поле зрения попадает белоснежная простыня, расстеленная на хирургическом столе. Потом вдруг на ней пятнами начинает проступать алая кровь. Откуда-то появляется яркий, ослепительный свет. А дальше вижу: кого-то раненого санитары несут на носилках мимо меня. Он бледный как полотно. Ещё успеваю подумать, что, видимо не отошёл ещё от наркоза. Всё происходит как в немом кино, быстро и без звука. Успеваю к бойцу приглядеться и вижу: так это же мой старший брат Анатолий! Окликаю его по имени, а он не слышит! Зову его, как мне кажется, в полный голос:»Толя!Толя!», но с губ срываются какие-то нечленораздельные, сдавленные звуки. Пытаюсь бежать за удаляющимися носилками, но ноги мои обездвижены, как будто попали в вязкий гудрон. Мою растревоженную душу охватывает какое-то смятение и безысходность.

Впоследствии мы узнали, что именно в этот день, 25 января 1943 года, на Ленинградском фронте при очередной попытке прорвать блокаду Толя, будучи уже командиром миномётной батареи, был тяжело ранен при артналёте противника.
Просыпаюсь от того, что кто-то теребит меня за плечо и светит в глаза фонарём. Оказалось, конвоир требует идти на допрос. Не буду вдаваться в подробности. Конечно, гитлеровцы нам припомнили нашу с ними встречу два дня назад перед заходом в лес. И то, как мы, невзирая на их призывные крики «Partisanen!», пошли дальше своей дорогой туда, откуда в них стреляли. В их понимании было такое: Раз мы не боимся партизан, значит, мы их связные. Их офицер, как я поняла потом, сносно говорил по-русски и подступал к нам с обвинением: «Это вы всё ходите, высматриваете как связные от паризан?!» Слава Богу, я как могла, где по-немецки, где по-русски, объяснила им, что мы сироты из Ржева. Со слезами на глазах и мольбой в голосе, как артистка погорелого театра, я лопотала:»Unsere Mütter und Väter kaputt in Rshew!» (Наши отцы и матери погибли во Ржеве! А партизан мы даже в глаза не видели!). Как только я сказала, что мы из Ржева, вижу, как выражение его лица изменилось. И тут кто-то из нашей компании в подтверждение моих слов достал и протянул ему свой «Ausweis», выданный ещё ржевской комендатурой. Немец сменил гнев на милость и приказал отпустить нас, строго предупредив, что в следующий раз, если будем «шляться» по деревням, нас расстреляют.

В этот же день мы уже без осложнений дошли до дома. После дележа соли нам с Валей досталось полтора стакана. В целях экономии мы малую часть её развели водой и с большим удовольствием, впервые за многие месяцы, поели картошку, макая её в этот мутный соляной раствор.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Вс Окт 23 13:43:10 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Вскоре наступил февраль.
И я первая заболела тифом. На моё счастье, мой ангел-хранитель и на этот раз не оставил меня. Болезнь протекала в относительно лёгкой форме. В это же время фашисты опять вспомнили о нас и стали гонять на тяжёлые работы жителей окрестных деревень и депортированных ими ржевитян. Участились случаи мародёрства. Они стали заходить в каждую избу и отбирать всё съестное, чем располагали хозяева, подчистую, не оставляя крестьянским семьям нашей деревни никаких шансов на выживание. Люди забеспокоились в поисках выхода. Накануне вечером к нашей хозяйке Дусе пришла соседка. Плачет навзрыд! У неё двое маленьких детей. Боится, что нагрянут фашисты и выгребут последнюю картощку из подпола. Не знает, что делать, чтобы спасти детей. Говорит:»Хоть заранее в гроб ложись!»

За время своей болезни я уяснила одну вещь: пока на нашей двери висит написанное на тетрадном листке табличка-предупреждение:»Achtung! Typhuskranke!» (Внимание! Больные тифом!», никто из немцев к нам – ни ногой. Даже через порог переступать бояться. И тут меня осенило! Я машу ей рукой, подзываю к себе и говорю:»Найди мне школьную тетрадь и завари немного клейстера (клея из ржаной муки), и я твою семью постараюсь выручить.» А брата Валю прошу, чтобы он аккуратно снял с двери их объявление. А дальше уже, как говорится, дело техники. На чистый тетрадный лист, как могу более точно копирую надпись-предупреждение. Получается, на мой взгляд, ничем не хуже, и отдаю его соседке, чтобы наклеила на свою входную дверь. Пусть послужит как охранная грамота! А у неё лицо сразу всё так просияло, как будто тяжёлый камень свалился с души. Кланяясь, начала меня благодарить, а потом, накинув платок, выскользнула за дверь. На следующий день эта женщина, уже успокоенная, в знак благодарности, принесла мне испечённых в печке прямо «с пылу, с жару» горячих лепёшек. Единственное, о чём я её просила, никому не говорить об этом.

Не знаю, как уж она сохраняла нашу тайну, но и двух дней не прошло, как нам в дверь постучала ещё одна соседка. И уже с конкретной просьбой, нетрудно догадаться, с какой именно. Я начала отнекиваться и отпираться, но с ней случилась буквально истерика. Что оставалось делать? Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я махнула рукой. И сделала ещё копию. По наивности своей просила опять «сохранять нашу тайну». Прошло ещё дня три и всё повторилось. Проверенным уже способом помогаю ещё каким-то незнакомым трём просителям. Чем закончилось бы это подпольное «творчество», если бы нашёлся среди колхозников хоть один доносчик? Не трудно догадаться... Но Бог милостив! В который уж раз смерть обошла меня стороной!

Весна 1943 года вырвалась, наконец, из зимнего плена.
Совсем уж улеглись февральские метели, и месяц март обозначил свой приход изменчивой погодой, насыщенным влагой, с примесью стойкой гари весенним воздухом.
Идут слухи, что Красная Армия наступает. В который раз надежда на освобождение наполняет наши истерзанные войной и ожиданиями души. Отступающие немецкие части волнами откатываются до нашей деревни, но задерживаются здесь всего на один день и отходят дальше, оставляя заслоны прикрытия. Ходить по улице с наступлением сумерек строго-настрого запрещено. Днём и ночью на деревенских улицах дежурят патрули. Если кого из гражданского населения увидят, стреляют без предупреждения. Так автоматная очередь чуть не оборвала жизнь моей подруге Шуре Комаровой. Пули прошли чуть выше её головы, отколов щепки от дощатого сарая.

В это время заболела тифом моя мама. Тиф проявляет себя в первую очередь высокой температурой. Кризис наступает на десятые сутки с двумя возможными исходами. Как раз в этот период на очень короткое время в нашей деревне задержалась какая-то немецкая санитарная часть. И мы с Валей в первой половине дня идём туда, чтобы выпросить у их медиков какое-нибудь эффективное лекарство для мамы. Нам сказали, что среди медперсонала есть врач, по национальности чех. Вот к нему мы и решили обратиться. За всё время моей болезни я первый раз выхожу из дома. Свежий весенний воздух меня пьянит, слегка кружится голова. Чувствую во всём теле ещё болезненную слабость, иду, и каждый шаг даётся с трудом. Подходим к нужному нам дому, смотрим, а там санитары уже грузят на машины раненых и какое-то ещё медоборудование. Без особого труда нашли доктора и он как человек гуманной профессии входит в наше положение и даёт какие-то таблетки, да ещё на полный курс лечения! Мы не знали, как его и благодарить за это. Накоротке чех доверительно успевает сообщить нам небезынтересную информацию. Говорит:» Сейчас немцы отступают, но они убеждены, что это временно. Их фюрер пообещал немецким солдатам, что уже совсем скоро учёными Третьего рейха будет создано «оружие возмездия», «große Bombe» (большая бомба), и тогда «Alles kaputt!», то есть, все враги будут уничтожены. Мы и сами видим, что немцы всё ещё уверены в своём военном превосходстве. Хоть и отступают, и по этой причине злые как черти, но не бегут, а отходят организованно. Боевой дух их не сломлен. В это время пропаганда Гёббельса ещё работает и находит благодатную почву.

Не успели мы пройти и 50-ти метров, как вдруг нас останавливает немецкий патрульный с автоматом. Откуда он взялся, мы даже и не заметили. Вале показывает жестом, что он может идти дальше, а меня направляет в стоящую на краю деревни избу, говорит:»Arbeiten!» (На работу!). До этого дома рукой подать и я, ничего не подозревая, подхожу к нему и стучу. Дверь отворяется, и на пороге я вижу миловидную девушку лет 20-ти, принаряженную неизвестно по какому случаю. Она жестом приглашает меня войти в дом. Захожу и вижу: в комнате сидят и чистят оружие два солдата. В доме чисто и натоплено, но что бросилось в глаза, это то, что почему-то открыт подпол. Немцы, увидев меня, оживились и по-хозяйски приглашают пройти. Ловлю на себе их оценивающие, липкие взгляды. Появляется ещё одна девушка, на вид постарше первой. Держится уверенно, видимо, хозяйка. Мы знакомимся. Она говорит, что надо помочь им почистить картошку и накрыть на стол. Я прохожу к кухонному столу и, не снимая верхней одежды, присаживаюсь на табуретку. Боковым зрением успеваю заметить, что на комоде с резными ножками стоят несколько пузатых бутылок с вином. Теперь я начинаю понимать, что патрульный отправили меня сюда не случайно, и дальнейшее развитие событий меня начинает откровенно пугать. Почти механически беру из рук хозяйки нож и начинаю чистить картошку. А мой мозг начинает лихорадочно искать выход из создавшегося положения. В это время у немцев происходит какая-то пересменка. Оказывается, эти фрицы – дежурные пулемётчики, и недалеко от избы в каких-нибудь 10-15 метрах находится их пулемётная точка. От подпола под фундаментом туда прорыт ход сообщения. Едва успела почистить несколько картофелин, вдруг вижу как из под подпола, как из преисподней, вылезает немец в каске и в полном боевом снаряжении. А другой, один из тех, что сидели за столом, уходит вместо него на дежурство тем же путём. В это время открывается входная дверь и в избу заходит мой брат Валя. Один немец, что сидел за столом, при его появлении встаёт, но я уже владею собой и спокойным тоном, с деланной улыбкой ему говорю:»Das ist mein Bruder» (Это мой брат). Он приятно удивлён тем, что я объяснилась по-немецки. А брат, сразу оценив ситуацию, говорит мне:»Лида, пойдём домой, нас ждёт больная мама!» Немец, видимо, заподозрил, что брат хочет меня увести, а это, как я понимаю, не входило в его планы. Быстро подошёл к брату с явно выраженным желание выставить его за дверь. Но Валя, взявшись за дверную ручку, успевает мне крикнуть:»Скажи им, что ты болеешь тифом!» На слово «тиф» фриц реагирует мгновенно. А я для большей убедительности срываю со своей головы платок, обнажая свою стриженую голову. Дальше -* немая сцена. Потом немец делает шаг назад, а мне, показывая на выход, командует:»Weg, schneller, schneller!» (Прочь, быстрее, быстрее!).
Мы с братом пулей вылетаем за дверь и, не чуя под собой ног, бежим вдоль деревенской улицы. И откуда у меня только силы берутся? Кровь стучит в висках, дыхание перехватывает, но мы бежим до тех пор, пока я, обессиленная, не падаю как куль на утрамбованный снег. Отдышавшись, через некоторое время добираемся до дома и только там окончательно приходим в себя. Мама радуется, что мы пришли и вся семья в сборе. Валя отдаёт ей таблетки, говорит, как их надо принимать. А потом, глотая обжигающий губы кипяток, рассказывает, как он после нашего расставания задворками пробирался к этому злополучному дому, чтобы вызволить меня из беды. Ведь чуяло что-то неладное его доброе сердце! Ещё он вспомнил, что пробираясь огородами в сторону деревенской околицы, видел, как немцы разбирали крышу школы и устанавливали на втором этаже миномёт. «По всему видно, готовятся немцы деревню оборонять», - таким был его многозначительный вывод.

Прошло ещё несколько дней. Болезнь моя окончательно отступила и я с каждым утренним пробуждением ощущаю в себе всё больший прилив сил и бодрости. Пришла моя семнадцатая весна! Боже, как хочется верить в наше скорое освобождение! В то, что все мы останемся живы...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Пн Окт 24 21:12:40 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

В эти дни я подружилась с нашим соседом Толей Шаруном (Шаруновым). Возникли, видимо, какие-то взаимные симпатии. Он хороший, умный парень. На два года старше меня, окончил 9 классов. Вечерами, одевшись потеплее, выходим на крыльцо и при ясной луне подолгу ведём беседы на разные волнующие нас темы. Мечтаем вместе уйти к партизанам. Забегая вперёд скажу, что наша дружба, не более того, продлится ещё два года. И когда в мае 1944 года я уйду добровольцем на фронт, он будет писать мне длинные, с философскими размышлениями письма. В один из таких вечеров, правда, погода тогда подкачала, было пасмурно и мела метель, мы стояли на том же крыльце и вдруг видим, как со стороны перелеска к нашему дому осторожно пробирается небольшая группа вооружённых людей. Все в маскхалатах. Подошли и тихонько спросили:»Где немцы?». Мы, что знали, рассказали, и они тем же следом пошли обратно. Помню, Толя ещё успел попросить их:»Возьмите нас с собой!» Один из них обернулся и тихо ответил:»Ждите, скоро уже придём!» Мы решили между собой, что это была наша разведка. А на следующий уже день каратели согнали всех оставшихся жителей деревни в два первых дома, то есть на самый передний край, если смотреть со стороны города Белый. Их изуверский замысел состоял в том, что наши артиллеристы в начале наступления не будут знать, где прячутся деревенские женщины и дети, и когда откроют огонь, первыми же выстрелами уничтожат своих. То есть фактически хотели прикрыться мирными жителями как живым щитом.
В той избе, в которую мы попали, было тесно и голодно. Вши ползали ползали даже поверху одежды. А под утро начался артобстрел, стреляла наша артиллерия. Мы поспешили спуститься в подпол, а там оказывается, уже сидел народ. Одна бабуся как-то ухитрилась даже козу туда затащить. Как она смогла её до этого времени уберечь, осталось тайной. Артиллерия продолжает вести огонь, но снаряды летят через нас и не причиняют нашим временным укрытиям никакого вреда. Потом, когда нас освободят, мы узнаем, что такая стрельба не была случайной. Разведка знала и доложила в штаб, что в первые избы гитлеровцами насильно согнаны мирные жители. И была дана команда «богу войны» взять другой прицел. Томительным и мучительно долгим было наше ожидание. Рано утром мы услышали сначала грохот, а потом увидели на поле наши танки. Они держали курс на кирпичную школу, туда, где несколько дней назад немцы устанавливали миномёт. На их белых башнях крупно и размашисто чёрной краской было написано:»За Родину» За Сталина!» Облачённая в маскхалаты за танками бежала пехота. И с криком «Ура!» ворвались в деревню. Мы выбежали им навстречу. Кричали тоже «Ура!», обнимали их и от радости плакали.

Долгожданное освобождение и наш путь к родному городу

12-го марта 1943 года со стороны города Белый пришло к нам долгожданное освобождение. Говорили, что это бойцы командира Яблочкина были нашими спасителями. Солдаты-пехотинцы были в основном из Новосибирска и других сибирских городов и деревень. Всё это мы узнали, когда уже вернулись домой, от четырёх красноармейцев, направленных к нам на постой. Уставшие, полуголодные, в заколоневших и прожжёных шинелях, но они наступали. И в них уже вселилась уверенность в своих силах и дух победителей. В разговоре с солдатами узнаем главную и самую радостную для нас новость: наш многострадальный город Ржев освобождён!!!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Maria
Мэтр
Мэтр
Репутация: 44

Пол: Пол:Жен
Гороскоп: Весы
Китайский: Тигр
Зарегистрирован: 05.03.2006
Сообщения: 8165

Награды: 1 (Детали)
Золотая медаль (Сумма: 1)



СообщениеДобавлено: Вт Окт 25 20:24:29 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

И случилось это 3-го марта 1943 года.
Вечером всю нашу «дружную артель» бойцы усадили за стол, по-братски разделив с нами свой скудный солдатский паёк, угощали кашей. Но для нас и такая пища была как манна небесная. Были выставлены припрятанные для такого случая и «сто грамм наркомовских». Был и тост »За победу!» А потом они много шутили и слегка охрипшими голосами пели песню:»Ехали казаки из дому до Дона, пидманули Галю, забрали с собою». И ещё показывали фотографии своих девчонок – десятиклассниц. И мне вдруг очень захотелось оказаться на месте этих, не знающих, что такое война и голод, юных созданий. И я им искренне и по-доброму позавидовала.
Таким мне запомнился наш первый мирный вечер после 17 месяцев ужасов немецко-фашистской оккупации.

На следующее утро пехотинцы-сибиряки, дождавшись подкрепления, двинулись дальше в наступление освобождать город Ярцево. А уже 14 марта мы с моей подругой Ниной Степановой решили идти в Ржев, благо мама после 10-го кризисного дня пошла на поправку. Болезнь отступила и она заметно повеселела.
Военные нам не советовали. Говорили, что город и подходы к нему немцами заминированы. Но мы так долго ждали его освобождения! И разубедить нас было невозможно. Долго решали, во что бы одеться. Ведь во дворе ещё стоял «месяц марток» и ближе к утру мороз крепчал где-то до 10-12 градусов, разрисовывая причудливым узором оконные стёкла. Пришлось за помощью обращаться к нашим знакомым и соседям. Как говориться, «с миру по нитке – голому рубаха!» Нине нашли длинный, залатанный немецкий китель без погон, который заменил ей пальто. А мне нашли валенки с красными калошами. Деревенские умельцы научились клеить их из испорченных автомобильныз камер. Пока мы, оформляя свой гардероб, ходили по домам, Дусины мальцы, такие же бедовые как герои повести «Чук и Гек», находясь без материнского присмотра, успели отличиться. Мой брат был в это время дома и, не вникая в их игры, занимался своим делом. Он-то и рассказал нам потом об их проказах.

Что же произошло?
В деревне наши солдаты, пехотинцы и танкисты, около суток были на постое. Пацаны всё время крутились возле них. Бойцы их угощали кто чем, а один танкист даже подарил промасленный и местами протёртый шлём. И этим подарком привёл пацанов в полный восторг! Потом красноармейцам поступила команда:»По машинам!» И они двинулись дальше на запад, «отбирать наши пяди и крохи». А мальчишки есть мальчишки. Они стали играть в войну и подражать взрослым. Старший брат Витёк говорит младшему Толику:»Хочешь стать танкистом?» Тот в знак согласия кивает головой и радостно восклицает:»Да!» Витёк показывает рукой на печурку-времянку, что стоит посередине избы:»Смотри, вот это твой танк! Залезай в него». Младший подходит. А старший продолжает:»Ну, что стоишь? Открывай люк (то есть вьюшку)! А теперь садись в «танк», а ноги просунешь в топку!» Толик не перечит брату. Садится и ногами непроизвольно открывает дверцу топки. При этом две босые ступни вылезают наружу. «Вот молодец!»-подбадривает его Витёк. «А теперь заводи!» Младший послушно затарахтел, подражая мотору танка. Больший брат от этого приходит в восторг и продолжает:»Ты старайся, и тебе выдадут паёк как танкисту!» Затем подходит и надевает на коротко стриженую голову брата, торчащую из «люка», танковый шлемофон. Меньший доволен и, входя в роль, добавляет ещё громкости, изображая что танк уже поехал. Чтобы всё выглядело ещё правдоподобней Витёк хватает полено и начинает им дубасить по железной печной трубе. Грохота на самом деле для одного танка уже достаточно. Вся эта игра продолжается до тех пор, пока Толик не вспоминает, что ему как танкисту пора уже выдать паёк. Но, к его удивлению, брат не торопится выполнить обещание и ничего ему не предлагает. Тогда малец решает сам отправится за хлебом и консервами и пытается вылезти из «люка», но у него ничего не получается. Наконец он понимает, как жестоко его обманули. От внезапно нахлынувшей обиды и страха из его глаз фонтаном брызжут слёзы и он ревёт как пожарная сирена. А старший, довольный тем, что обдурил брата, катается по полу и заливается от смеха. Вот эту сцену и увидели мы, отворив входную дверь. Да, всем нам стоило немалого труда, чтобы извлечь этого бедолагу из печного плена. Даже печурку пришлось немного разобрать. Вскоре пришла их «мамка» и, восстанавливая справедливость, в сердцах поддала новоиспечённому «режиссёру-постановщику». А к младшему с тех пор деревенская пацанва надёжно приклеила кличку «танкист».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
l-wolf
Старожил
Старожил
Репутация: 21




Зарегистрирован: 07.12.2010
Сообщения: 423

Награды: Нет



СообщениеДобавлено: Вт Окт 25 22:44:39 2011    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Уважаемая Maria можно мне скопировать у Вас кое-что ( естественно, со ссылкой)?... и извините за оффтоп...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение     
Спонсор
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    вывод темы на печать    Список форумов Городской интернет-портал Ржев -> Книги о Ржеве Часовой пояс: GMT + 4
На страницу Пред.  1, 2, 3  След.
Страница 2 из 3

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете вкладывать файлы
Вы не можете скачивать файлы


Текстовая версия
Powered by phpBB © 2001, 2006 phpBB Group
Adapted for RUNCMS by SVL © 2006 module info


  
ВВЕРХ RZEV.ru © 2005 Городской интернет-портал Ржева ВВЕРХ
Rambler's Top100 Яндекс цитирования Power by AMD © rzev.ru RunCms.Org
- Генерация страницы: 0.48 секунд | 67 Запросов | 69 Файлов: 911.23 КБ | HTML: 162.81 КБ -